Владимир Путин в преддверии Второго Восточного экономического форума во Владивостоке поговорил с главным редактором Bloomberg Джоном Миклетвейтом. Во врем 65-минутной беседы российский президент успел затронуть вопросы политики, цен на нефти и личного – судьбы своих дочек.
Полный текст интервью Владимира Путина приводит сайт Кремля. Вот некоторые выдержки:
Интервью Путина агентству Bloomberg. ВИДЕО
Дж. Миклетвейт: ... Если мы посмотрим назад, когда вы в 2000 году стали президентом, за этот период посмотрим на то, что происходило. Россия за это время стала всё‑таки более азиатской страной и немного менее европейской? Как вы считаете?
В. Путин: Вы знаете, она стала более развитой страной. Я вообще не стал бы сегодня проводить черту между азиатами, европейцами, водораздел лежит в другой плоскости — в плоскости развития. Объём российской экономики увеличился в 1,7 раза, почти в два раза выросла российская экономика. По паритету покупательной способности российская экономика стала занимать пятое-шестое место в мире на сегодняшний день.
И совершенно точно десять, уж не говоря о том, что пятнадцать лет назад, мы бы не могли ответить на те санкции, которые ввели в отношении России, ответными мерами, скажем, в области сельского хозяйства. Мы не смогли бы закрыть свой рынок для сельхозпродуктов тех стран, которые недружественно поступили в отношении нашей страны, потому что мы не могли обеспечить собственный рынок своими собственными товарами, а теперь мы можем.
Дж. Миклетвейт: Как вы думаете, евро выживет вообще, валюта евро?
В. Путин: Надеюсь, что да, потому что, во‑первых, мы верим в фундаментальные основы европейской экономики. Мы видим, что западноевропейские лидеры в основном (идут споры, конечно, всё это понятно, мы это прекрасно тоже видим и наблюдаем, анализируем), но всё‑таки придерживаются, я считаю (не могу сказать, правильных, неправильных, — это всегда с какой стороны посмотреть), очень прагматичных подходов к решению экономических проблем.
Они не злоупотребляют финансовыми инструментами, финансовой накачкой, а стремятся прежде всего к структурным изменениям, что, собственно говоря, не менее остро стоит и в нашей экономике, а может быть, даже более остро, имея в виду проблему, которую мы до сих пор не можем преодолеть, а именно доминирование нефтегазового сектора в Российской Федерации и как результат — зависимость от этих нефтегазовых доходов.
Но и в Европе тоже есть это — не зависимость от нефти и газа, но структурные реформы давно назрели, — и думаю, что ведущие экономики очень прагматично и грамотно подходят к решению стоящих перед европейской экономикой проблем. Поэтому мы и держим примерно 40% наших золотовалютных резервов в евро.
Дж. Миклетвейт: Как Вы думаете, Европа выживет, и будет столько же членов? Из Европейского союза никто не выйдет больше после Британии?
В. Путин: Вы знаете, я не хочу отвечать на ваш провокационный вопрос, хотя я понимаю, что он может быть интересен.
Дж. Миклетвейт: Но вы много раз критиковали Европу, почему бы сейчас…
В. Путин: Да, я критиковал, но повторяю ещё раз: мы держим 40% наших золотовалютных резервов в евро, и мы не заинтересованы в развале зоны евро. Хотя я не исключаю, что могут быть приняты какие‑то решения, которые консолидируют группу стран, равную по развитию экономики, и тем самым, на мой взгляд, это приведёт только к укреплению евро.
Но могут быть какие‑то и другие промежуточные решения с целью сохранения в зоне евро имеющегося количества членов сегодня. Это не наша задача, но мы всегда очень внимательно следим и желаем успехов нашим европейским партнёрам.
То, что вы говорили о критике, я критиковал внешнюю политику, но это совсем не значит, что мы должны со всем соглашаться. Мы действительно многие вещи критикуем, мы считаем, что наши партнёры совершают немало ошибок (наверное, мы тоже, никто не застрахован от ошибок), но что касается экономики, повторяю ещё раз, на мой взгляд, и Еврокомиссия, и ведущие экономики Европы действуют очень прагматично и находятся на правильном пути.
Дж. Миклетвейт: Можно я на вас немного надавлю? Я смотрел на вас все эти годы. Вы очень решительно и агрессивно действовали в проведении внешней политики. Все согласятся с этим. С точки зрения экономики…
В. Путин: Я не соглашусь с вами. Я действовал решительно, но не агрессивно.
Дж. Миклетвейт: Да, скорее решительно.
В. Путин: Действовал в соответствии со складывающимися обстоятельствами.
Дж. Миклетвейт: Трамп... Кто‑то говорит, что он слишком переменчив, чтобы быть президентом США. А вы рады были бы, чтобы он стал президентом? Или всё‑таки Клинтон, например, предпочтительнее?
В. Путин: Мы не можем отвечать за американский народ. Ведь при всём эпатаже одного и, кстати говоря, другого кандидата (они же оба занимаются эпатажем, только каждый по‑своему) они же умные люди, очень умные люди, и они понимают, на какие точки нужно немножко поднажать, чтобы их поняли, почувствовали и услышали избиратели в самих Соединённых Штатах.
Трамп делает упор на традиционный республиканский электорат, на среднего человека со средним достатком, на рабочий класс, на определённую группу предпринимателей, на людей, которые придерживаются традиционных ценностей.
Госпожа Клинтон — на другую часть электората, тоже на неё пытается воздействовать своими способами, поэтому они друг на друга нападают, и в некоторых случаях я бы не хотел, чтобы мы брали с них пример. Думаю, они подают не самый лучший пример. Но такова политическая культура в Соединённых Штатах, это просто нужно принять как есть. Америка — великая страна, и она заслужила того, чтобы никто не вмешивался и извне не комментировал.
Отвечая на ваш вопрос в третий раз, могу сказать, что мы будем работать с любой администрацией, с любым президентом, которому окажет доверие американский народ — если, конечно, он сам будет хотеть сотрудничать с Россией.
Дж. Миклетвейт: Последние несколько вопросов по наследию и достижениям. Вы решили, участвовать ли в 2018 году в президентских выборах?
В. Путин: Сейчас мы стоим перед парламентскими выборами. Нужно пройти эти выборы, посмотреть на результат. И даже после этого ещё впереди у нас будет почти два года. Поэтому говорить об этом абсолютно преждевременно. Знаете, в современном, быстро меняющемся мире говорить об этом просто вредно. Нужно работать, нужно добиваться того, чтобы были реализованы планы и задачи, которые мы перед собой ставили, нужно добиваться повышения жизненного уровня людей, развития экономики, социальной сферы, повышения обороноспособности страны. В зависимости от решения этих задач будем потом смотреть, как организовывать кампанию президентских выборов в 2018 году и кто должен принять в ней участие. Я пока ничего для себя не решил.
Дж. Миклетвейт: Думаете ли, что сейчас проще управлять Россией или, наоборот, сложнее?
В. Путин: Проще, чем когда? При Иване Грозном или при Николае II, или при Брежневе, Хрущеве, Сталине?
Дж. Миклетвейт: В ваше время.
В. Путин: Думаю, что сложнее, потому что всё‑таки при всей критике со стороны, прежде всего, наших западных партнёров у нас развиваются процессы внутренней демократии. У нас, скажем, на этих выборах на порядок больше партий будут принимать участие, чем в предыдущие годы. И это, безусловно, будет накладывать отпечаток на ход и результаты избирательных кампаний.
Это имеет практическое измерение, вот о чём я говорю. Сейчас мы смотрим, рейтинг ведущей нашей политической силы, партии "Единая Россия", немножко понизился, и многие задаются вопросом: "А что такое? Что произошло? Что случилось?" Да что? Началась активная избирательная кампания, и это большое количество партий, которые сейчас принимают участие в избирательном процессе, они все выходят на экраны телевизоров, в средства массовой информации, в газеты.
А с чем они выходят? Они все критикуют власть. Они, правда, не говорят, как сделать лучше, или говорят такие вещи, которые даже для человека с поверхностными взглядами кажутся малореалистичными или вообще неисполнимыми, но зато они очень красиво смотрятся на экране телевизора: они ругаются, они клеймят позором представителей правящей партии. Но они не говорят, готовы ли они взять на себя ответственность за принятие каких‑то не очень популярных, но нужных в конечном итоге [решений].
Дж. Миклетвейт: В 2018 году вы станете президентом, который дольше всего оставался у власти. Есть ли у вас какие‑то соображения в отношении того, как вы сдадите свои полномочия?
В. Путин: Я могу либо принять участие в выборах, либо не принимать. Если не буду принимать участие, то тогда будет избран другой глава государства, другой Президент России, и тогда уже сами граждане решат, за кого нужно проголосовать.
Дж. Миклетвейт: Вы только что реорганизовали своё правительство: некоторых повысили, некоторых бывших из Службы охраны вы повысили. Думаете ли вы, что будущий лидер России будет представителем более молодого поколения?
В. Путин: Да, конечно. Исхожу из того, что будущий лидер должен быть достаточно молодым человеком, но зрелым.
Дж. Миклетвейт: Вы только что говорили о системе, которая сложится после вас. Можно сказать, что в России очень личная система, система, основанная на личности — голосуют за вас, а не за партию. С другой стороны, в России всё ещё есть сложности с точки зрения соблюдения закона, случай убийства Немцова. Знаю, что вы осудили этот инцидент. Сложно ли управлять Россией на данный момент?
В. Путин: Вы знаете, любой страной сложно управлять, я вас уверяю. Что, Соединёнными Штатами легко управлять, что ли? Разве легко решать даже, казалось бы, такие несложные задачи? Гуантанамо, допустим. Президент Обама в первом сроке своём сказал, что он ликвидирует Гуантанамо. Но оно до сих пор живо. Почему? Он не хочет, что ли? Конечно, хочет. Уверен, что хочет. Но просто тысяча обстоятельств возникает, которые не дают окончательно решить этот вопрос. Кстати говоря, это очень плохо, на самом деле, но это другая тема. Любой страной сложно управлять, даже очень маленькой.
Вопрос не в том, большая страна или маленькая. Вопрос — как относиться к своему делу, насколько ответственно к этому относиться.
И Россией сложно управлять. Но Россия находится на этапе и развития политической системы, и становления рыночных принципов экономики. Это процесс сложный, но очень интересный. Россия действительно не просто большая, а великая страна, имея в виду её традиции, культурные особенности. Да, есть свои особенности и свои традиции в политической сфере. Но чего греха таить, мы же знаем прекрасно: у нас была абсолютная монархия, потом почти сразу наступили коммунистические времена, база немножко расширилась, но в известной степени система руководства страны стала даже ещё более жесткой.
Только в 90-х годах мы перешли к строительству совершенно другой внутриполитической системы, основанной на многопартийности. И это тоже такой сложный, неоднозначный процесс, нельзя перепрыгивать через определённые этапы. Нужно, чтобы и граждане привыкли, чтобы они чувствовали свою собственную ответственность, когда идут к избирательным участкам, чтобы не доверялись просто, скажем, таким популистским решениям, соображениям или просто ругани одних претендентов в адрес других претендентов.
Надо, чтобы граждане тоже внимательно смотрели, анализировали, что предлагается кандидатами. Это касается и выборов в парламент, это касается и президентских выборов. Но, кстати говоря, там, где чёткая президентская форма правления, там в значительной степени голосуют не за партию, а голосуют за кандидата в президенты — это везде практически так, поэтому здесь в этом смысле ничего необычного в положении в нашей стране нет.
Дж. Миклетвейт: Вы смогли управлять Россией 16 лет. Посмотрим на ключевых лидеров — мало кто из них держится дольше пяти-шести лет. Какой совет вы дали бы этим людям, чтобы они подольше продержались у власти?
В. Путин: Как это ни странно прозвучит, но не нужно хвататься, любой ценой стараться удержаться за какое‑то кресло. Ведь я не просто, как вы сказали, был там 16 лет, я восемь лет был президентом Российской Федерации, а потом, не нарушая Конституции, не изменяя её под себя, просто не стал баллотироваться на третий срок, что было невозможно в рамках действующей Конституции. У нас в Конституции написано, что можно избираться два срока подряд. Всё, я так и сделал: два срока был избран, а потом просто ушёл и перешёл на другую работу — работал четыре года председателем правительства. В соответствии с Конституцией, когда такое право у меня возникло через четыре года, я баллотировался на должность Президента, был избран и работаю сейчас.
Так что это не 16 лет, это четыре и четыре — восемь, и сейчас четыре, в должности президента я работаю 12 лет.
Дж. Миклетвейт: Хотел понять просто, какова причина вашего успеха. В чём заключается ваш успех?
В. Путин: Сейчас, подождите. Что касается длительности, один из примеров — Канада, допустим. По‑моему, 16 лет был у власти. А Канцлер ФРГ, она сколько у власти? Если мы говорим о первой позиции в исполнительной власти.
Дж. Миклетвейт: Но не 16 лет. Вы преуспели, вы обогнали всех их.
В. Путин: Я не 16, я — 12. Она уже, по‑моему, не меньше.
Дело ведь не в этом. Я не знаю, какие здесь могут быть секреты. У меня секретов нет, я просто всегда стараюсь чувствовать настроения людей, чувствовать их потребности, их настрой на формы, на способы решения задач, на их приоритеты и ориентировать, прежде всего на это. И мне думается, что это самое главное в работе любого человека, который занимается той работой, которую народ России доверил мне.
Читайте Новости дня и Новости России на нашем канале Яндекс Дзен и на страницах нашего сайта День ОНЛАЙН
